В пятницу, 13 февраля, президент провел экономическое совещание. Магия «пятницы, 13» сказалась: формально обсуждали антикризисную программу правительства, но самыми резонансными получились предложения главы Сбербанка Германа Грефа. Они касались по существу даже не столько того, что следует сделать правительству, сколько того, как должна быть организована работа, чтобы был получен искомый результат. Главная реформа, по Грефу, — это реформа управления. Не в Центре дело Главное, что вынесло большинство СМИ из результатов прошедшего у президента совещания: Герман Греф предложил создание вневедомственного Центра управления структурными реформами. Это так. Но если ограничиться только этой информацией, то на память сразу приходят бесконечные мантры о структурных реформах как таковых, в последнее время уже без указания конкретных приоритетных сфер собственно реформирования, и соответствующие центры, которые помпезно открывались, но, пройдя с разной скоростью пик своей значимости, как правило, вели тихую бюрократическую жизнь у бюджетной кормушки, никому не досаждая своими реформами. На сайте Аналитического центра при правительстве РФ висит замечательный документ под заголовком «55 лет на службе Правительства». Неважно, какое у власти правительство, неважно, что происходит в стране: строительство все более развитого социализма, основ рыночной экономики, олигархического капитализма, чиновничьего капитализма, — Аналитический центр всегда на службе. Такова, впрочем, чиновничья доля. Центр родился в 1959 году. Цель была замечательная: еще памятны были официальные проклятия в адрес кибернетики, но Алексей Косыгин, по чьему распоряжению и был создан Центр, видел мощнейший резерв повышения эффективности управления в использовании экономико-математических методов, их и должен был использовать и внедрять Центр. Молодое время — самое продуктивное. Главное бесспорное достижение тогда Вычислительного центра при Госплане СССР — построение межотраслевого баланса советской экономики в натуральном измерении. Такого не делал никто в мире. Но золотое время закончилось. Как и Госплан, на который работал Центр. У российской же экономики межотраслевого баланса нет и не предвидится. Даже в стоимостном виде. Центр менял названия, он был и Центром экономической конъюнктуры и прогнозирования (его возглавлял, в частности, Яков Уринсон, ставший потом министром экономики, а затем следовавший за Анатолием Чубайсом из РАО ЕЭС в «Роснано), параллельно существовал Рабочий центр экономических реформ при Правительстве Российской Федерации (его, в частности, возглавлял Сергей Васильев, сейчас он вице-президент ВЭБа). Они были кузницей реформаторских кадров для правительства. Но и время резонансных реформ тихо отошло. А Центр остался. Что изменит появление еще одного? Алексей Косыгин провел революцию в Госплане еще в 1959 году, создав центр по внедрению экономико-математических методов Можно, правда, вспомнить и другой опыт. Во второй половине 1980-х годов в советском правительстве была создана комиссия по экономической реформе, которую возглавлял академик Леонид Абалкин, ставший еще и вице-премьером. Тогда реформы довольно быстро были поглощены общеполитическими изменениями, которые вылились по существу в революцию. По меркам сегодняшней официальной пропаганды это была оранжевая (или трехцветная) революция, неконституционное свержение государственного строя. Но когда революции следовали законам? Они создают свои. Реформировать управление С тем, что обсуждалось у президента в пятницу, 13 февраля, как оказалось, недостаточно знакомы и в экспертном сообществе. Агентство «РИА Новости» провело блиц-опрос. Некоторые ответы мы процитируем. «Совершенно очевидна необходимость структурной повестки, которая бы дополняла уже имеющийся антикризисный план. Потому что в антикризисном плане мы, к сожалению, мер по структурным реформам не видим. Совершенно непонятно, против какого кризиса мы дружим и против чего мы боремся», — говорит советник Института современного развития Никита Масленников. «Потому что мы сейчас, как в свое время говорил премьер-министр Медведев, сталкиваемся с целой чередой кризисных процессов: здесь и циклическое ослабление экономики, и обозначившиеся достаточно четко структурные ограничения, и самый тяжелый сложный вызов, с которым мы сталкиваемся, — у нас системный кризис той экономической модели, которая сложилась в России. И вот ответ пока еще не сформирован», — отмечает он. Главный экономист МТС Банка Евгений Надоршин считает, что дело не в недостатке структурных реформ, а в том, что не всегда реформаторы реформируют то, что нужно. «В моем понимании проблема в том, что-то, что реформировали, очень часто, видимо, не было тем институтом, который требовал реформ. Реформировали, возможно, формальный институт, а на самом деле экономика и бизнес пользуются неформальным институтом», — сказал он. По-моему, эксперты не развеяли туман. А сделать это достаточно просто. Главное в предложениях Грефа — реформирование самого процесса управления. Более того, по сути, предложения Грефа — это прямой ответ на вопрос, заданный Владимиром Путиным в самом начале совещания 13 февраля. Президент говорил о том, что антикризисная программа у правительства есть. Там речь идет о замечательных, но затертых от частого употребления вещах: «диверсификации экономики, создании условий для опережающих темпов развития, создании благоприятного климата, улучшении управления, стабилизации в валютной сфере и соблюдении макроэкономических показателей». «Сейчас только непонятно, что нужно конкретно сделать в данный момент времени для того, чтобы было реализовано, давайте поговорим об этом поподробнее», — сказал он. То есть программа — это пока некий набор мер, а нужен и порядок шагов к намеченным целям. Герман Греф и называет первый шаг. Он уверен: чтобы преодолеть экономический кризис, сначала надо преодолеть кризис в управлении. Сегодняшнее государственное управление неэффективно, а это усугубляет экономические проблемы. Управление можно рассмотреть как действия по решению задачи. От начала и до конца. Правительство же под водопадом вопросов действует ситуативно, не поднимая головы над поверхностью текучки. Происходит не решение задачи, а поручение решить ее какому-то органу или федеральной программе без должного контроля за ходом решения. То есть контроль есть, но уже со стороны прокуратуры или Счетной палаты это не управленческий контроль. Выделяемые же деньги не приносят результата не столько потому, что расхищаются или, наоборот, недодаются, а потому, что решение задачи приравнивается к поручению ее решить, а это совсем не одно и то же. Хотя бы потому, что решение требует действий именно от правительства, «калибра» тех, кому решение поручается, для этого может быть просто недостаточно. Попытки же задействовать главный калибр правительства часто растворяются в череде согласований и других бюрократических процедур. Вместо «поручительной модели» или переписки по поводу решения управленческих задач Греф предлагает проектно-целевую модель. На мой взгляд, возможна параллель с проектным финансированием крупного инвестиционного проекта, когда банк отслеживает все этапы реализации проекта и соответствующим образом строит модель его финансирования. Соответственно глава Сбербанка предлагает сократить количество поручений, создать новую систему мотивации в министерствах, внедрить коэффициенты эффективности работы чиновников, а также новые методы подбора кадров. «Банком» же, контролирующим «проектное финансирование» преодоления кризиса, как раз и должен стать тот самый вневедомственный Центр, который Герман Греф предлагает подчинить непосредственно премьер-министру. Возможно, именно так в свое время Герман Греф хотел встроить в систему госуправления свой Центр стратегических разработок, появившийся в 1999 году как база принятия стратегических решений в экономике новым президентом Владимиром Путиным. Теперь Греф гораздо глубже и всестороннее знает механизм принятия решений и контроль за их выполнением в системе российской исполнительной власти. Но он, наверняка, знает и печальный опыт административных реформ в России, в том числе и в новейшее время. Как правило, они ограничивались именно внешней стороной дела — перестановкой шашечек на административном поле, изменением структуры госорганов, появлением нового Центра, но не затрагивали сути управления, не повышали его эффективность. Изменится ли ситуация на этот раз — открытый вопрос, тем более что неясна позиция премьера Дмитрия Медведева. С одной стороны, именно он был активистом целевых бюджетных программ, но он же, допустив, что эти программы сейчас существуют в значительной мере сами по себе, в отрыве от тех целей, ради которых затевались, не довел их до стадии проектного управления. Греф достаточно четко представил реформу системы управления. И он точно не одинок в своем стремлении изменить эту систему. В сентябре 2014 года по заданию Госсовета был подготовлен доклад, посвященный проблемам конкурентоспособности отечественного бизнеса. Там прямо проводится мысль, что конкурентоспособность российского бизнеса связана в том числе с эффективностью государственного регулирования бизнеса. Именно так, кстати, ставил проблему Путин на заре своего первого президентства, один из лозунгов тогда звучал так: «России нужен конкурентоспособный бизнес и конкурентоспособное государство». Среди приоритетных направлений в докладе названо и такое: «поиск эффективного сочетания рынка с формирующейся системой стратегического управления, включающей в себя программный, проектный подход к развитию ключевых секторов экономики». Другими словами, экономике нужна новая система управления, зияюще недостающее звено — стратегическое управление. Андрей Клепач призывает к «революции в управлении». natnik О том же говорил Андрей Клепач. 30 сентября 2014 года в Центре международной торговли он заявил: «Нужна революция в управлении». Ее смысл — реальная межотраслевая координация управленческих и финансовых решений, стратегическое планирование и достижение поставленных целей, чего невозможно добиться сегодня. Оборотная сторона — ответственность менеджеров за ход реализации программ. Сами же госменеджеры нуждаются в решительном «обновлении». Когда два таких разных по своим взглядам экономиста, как Герман Греф и Андрей Клепач, едва ли не в унисон указывают как на приоритетную на одну и ту же проблему и предлагают схожие ее решения, это значит, что-то «звено в цепи, потянув за которое можно вытянуть всю цепь», найдено верно, и тянуть надо именно так. Беда в том, что любые новации в управлении по определению натыкаются на сплоченную оппозицию со стороны чиновничества, а это в России весьма влиятельный класс. Он апеллирует не только к тому, что первое следствие любой реформы управления — падение его эффективности. Есть и козырь в рукаве: еще неизвестно, куда заведет реформа управления. Горбачев вот говорил: «Главное — начать…», а что получилось. Но раз уж зашла речь о революциях, то революция существующего управления точно лучше революции против существующего управления. Николай Вардуль