В последнее время темой, вызывающей беспокойный интерес в обществе, стала чрезмерная закредитованность населения. Банки страдают от избыточного бремени «плохих долгов», которые вряд ли когда-либо будут выплачены, а сами должники паникуют, обнаружив, что средств на покрытия своих обязательств нет, и они могут своего лишиться имущества.Страсти подогреваются страшными историями о бесчинствах коллекторов, выбивающих для кредиторов деньги из граждан, неспособных своевременно заплатить свои долги. Эти истории тиражируются прессой и порождают волну всевозможных слухов.Кредитный кризис и в самом деле имеет место. Но в чем его причина и что может быть сделано?Депутаты и общественники призывают запретить или ограничить деятельность коллекторских агентств, что, конечно, должно остановить беспредел. Однако проблему долгов таким способом не решить.Публицисты, особенно либерального толка, дружно уверяют нас, будто виноваты сами граждане. Жители России, не имевшие опыта «настоящего капитализма» (как известно, у нас за что ни схватишься, всё «не настоящее»), сами во всем виноваты. Вот советская власть за 70 с лишним лет не научила людей считать деньги и отвечать по своим обязательствам. Ну, и в последующие четверть века тоже всё было не то, не так, без должной прививки либерализма. Потому и не могут наши граждане правильно спланировать бюджет, вовремя расплатиться. А долги перед банками закрывают с помощью микро-кредитов, которые берут под уже совсем фантастические проценты, оказываясь в настоящей кабалеВсё бы хорошо, только кредитный кризис населения не в России начался. И все те же симптомы можно было — только в ещё больших экономических масштабах — наблюдать в Соединенных Штатах уже в 2007 году.Именно под грузом многомиллиардных «плохих» кредитов, которые никто не в состоянии был вернуть, рухнул банк «Lehman Brothers», с чего, собственно, и начался нынешний мировой кризис. В тот момент кредитная задолженность населения США достигала таких масштабов, что перераспределение рисков само по себе превратилось в выгодный бизнес. Банки продавали друг другу деривативы — пакеты обязательств клиентов, составленные таким образом, чтобы соединить «плохие» долги с «хорошими» и тем самым уменьшить совокупный риск.Итог, впрочем, оказался прямо противоположным — «плохие» долги перевесили, а рынок деривативов рухнул, потянув за собой остальные финансовые рынки и биржу.Если россиян можно обвинить в незнании законов капитализма и неопытности в обращении с деньгами, то уж повторить подобное обвинение по адресу американцев никак не удастся. Они же никогда ни при какой системе, кроме капиталистической, не жили.И если не в Штатах, то где же искать настоящий капитализм? В Гонконге?На самом деле проблема именно в том, что люди действуют по законам рынка и в соответствии с его логикой. Совершенно неверно утверждать, будто они не умеют считать деньги. Свои деньги и свои возможности они как раз просчитывают вполне правильно, пользуясь кредитом там, где им не хватает текущих средств на поддержание своего образа жизни или своей деятельности.Причем берут ровно столько, сколько могут отдать — при условии, что их общая ситуация останется неизменной. Но в том-то и дело, что внешняя ситуация постоянно меняется и находится совершенно вне сферы контроля для большинства семей. По отношению к отдельному гражданину вся экономика — это просто один большой форс-мажор.Банкиры также действуют вполне рационально, давая кредиты даже тем людям, которые не всегда в состоянии расплатиться: чем выше риск, тем выше проценты. И некоторая доля безвозвратных потерь от «плохих долгов» заложена в системе так же, как потери от воровства в супермаркетах уже заранее включены в цену продуктов. Беда в том, что рост рисков ведет к повышению процентов — до такой степени, что кредиторам уже становится не так интересен долг, как проценты по нему. Что, в свою очередь, увеличивает долю «плохих долгов» и уровень порождаемого ими риска. Все участники процесса действуют исключительно рационально. Единственное, чего они в принципе не могут просчитать — это совокупного результата своих действий, который находится уже за пределами их контроля. Количество переходит в качество. В определенный момент распространение кредита создает эффект мыльного пузыря, с шумом лопающегося на глазах у изумленной и напуганной публики. Подобный пузырь лопнул в Америке в 2007 году. И такой же точно долговой пузырь мы наблюдаем на российском рынке сегодняВпрочем, не только на российском. Не знаю, будет ли это утешением для читателя, но размеры пузыря на китайских кредитных рынках настолько же больше чем у нас, насколько население Поднебесной многочисленнее нашего.Сюжет с возникающими и лопающимися пузырями сопровождает всю историю капитализма, начиная с позднего Средневековья. Но принципиально новым моментом именно нынешнего долгового кризиса является то, что он непосредственно связан с деградацией социального государства. Заметил это американский экономический историк Роберт Бреннер и описал происходящее ещё до событий 2007 года.Анализируя бюджеты американских домохозяйств, Бреннер обнаружил, что рост задолженности семей прямо пропорционален сокращению государственных расходов на социальные нужды. Иными словами, ровно столько средств, сколько государство экономит на своих гражданах, население вынуждено брать взаймы.Исследователь назвал это «частным кейнсианством», когда люди самостоятельно принимают меры по поддержанию спроса. Но разница между государственными расходами и частными долгами, даже если они решают одни и те же суммарные экономические задачи, состоит в том, что домохозяйства должны эти средства возмещать банкам, да ещё и с процентами.Российская реальность развивается не как-то «по-особому», а в точном соответствии с логикой рынка, воспроизводя, пусть и с небольшим отставанием, все классические сюжеты. По мере того, как коммерциализируются сферы образования и здравоохранения, жилищно-коммунальное хозяйство и транспорт, растет и потребность семей в «живых деньгах».Деньги утекают часто по-мелочи, незаметно.Каждая отдельная трата оказывается не критичной, но их просто становится неожиданно много. И с каждым годом, с каждым месяцем — больше. Осознавать проблему люди начинают не тогда, когда у них растут мелкие повседневные расходы, а тогда, когда им вдруг не хватает средств на какой-то относительно дорогой товар или услугу, которые обычно были им по карману.Тот факт, что деньги уже были раньше потрачены на совершенно другие товары и услуги, дела не меняет. Нехватка денег вызвана ростом совокупной нагрузки на бюджет семьи, хотя конкретному человеку может казаться, что недостает ему средств именно на какой-то определенный, зачем-то понадобившийся товар.Ради этого, в итоге, и оформляется первый кредит. И весь предыдущий опыт показывает — расплатиться будет не сложно, ведь ранее с такими расходами справлялись. Просто в данный конкретный момент возникли какие-то временные трудности. Но затем наступают другие последствия кризиса — рост цен, падение рубля, обесценивание сбережений, потеря работы или дохода от бизнеса. И «хорошие» долги превращаются в «плохие».Другим фактором, специфичным для нынешнего кризиса, является дерегулирование. Банки и граждане оказываются вполне свободными в принятии решений. Государство не вмешивается в процесс кредитования. Оно может вмешаться в крайнем случае лишь тогда, когда банки и кредитные конторы с помощью коллекторских агентств прибегают к насилию по отношению к должникам. Короче, когда доходит до прямой уголовщины.Но непосредственно экономические отношения кредиторов и должников — другое дело. Они государства как бы не касаются.Между тем, эксцессы уголовщины возникают не сами по себе, а вырастают на почве этих самых отношений. Показательно, что одной из немногих стран, не переживших в 2007-11 годах серьезного финансового кризиса, была Канада, где несмотря на требования банкиров и уговоры либеральных экономистов правительство отказалось провести дерегулирование. Если перейти теперь от увлекательной дискуссии на тему «кто виноват» к прагматическому вопросу «что делать», то ответ напрашивается сам собой. В долгосрочной перспективе надо изменить общее направление экономической политики, перейдя от демонтажа социального государства к планомерной работе по его восстановлению. Не просто снизить нагрузку на домохозяйства, но прежде всего создать внерыночные и не монетизированные механизмы реализации общественных потребностейВпрочем, даже если этого не произойдет, в краткосрочной перспективе должны и могут быть приняты жесткие регулирующие меры по отношению к банкам и кредитному рынку в целом. Уровень банковского процента в России — один из самых высоких в Европе, по сути — ростовщический. Можно сколько угодно жаловаться на жадность банкиров, на их нежелание кредитовать реальный сектор экономики, на недостаток патриотизма или на их неумение работать в условиях неблагоприятной конъюнктуры. Но если нет жестких мер, ограничивающих возможность простого обогащения за счет клиента, если процент, получаемый по кредиту, может быть сколь угодно высок — почему бы этим не пользоваться? Простая рациональность.В капиталистической экономике запреты часто являются просто ориентирами, направляющими предпринимательскую активность в нужном обществе направлении, так же, как регулирование дорожного движения (неминуемо включающее использование запретительных знаков) отнюдь не является попыткой остановить движение машин или пешеходов.Дерегулирование, освобождая собственников капитала и любых других рыночных агентов от ограничений и ответственности, в конечном счете, ведет к хаосу, увеличивающему количество «аварий».Ограничение ставок потребительского кредита, так же как и жесткое регулирование (или даже запрет) деятельности микро-кредитных организаций, являющихся не банками, а по существу ростовщическими конторами, это вопрос, который должен быть поставлен и решен уже в самое ближайшее время, если мы не хотим обострения кредитного кризиса.Увы, подобных мер мы вряд ли дождемся от нынешнего руководства Центрального Банка или от теперешнего Министерства Финансов. Остается только надеяться, что в новом политическом сезоне, после избрания Государственной Думы положение дел изменится.Если, конечно, к тому времени не будет уже слишком поздно.Um.plus