Из Питера мне велели привезти эмалированные кастрюли. Они там были. Они существовали в природе. В Москве они не водились. Дело происходило в квартире на Фонтанке, напротив цирка. Коммунальная кухня была разделена на пять государств. Тарелка с винегретом нависала над двором – колодцем.У воздуха на боку было вырезано «Здесь был Пушкин». И, действительно, когда-то забегал он со всей своей камарильей в эту желтую, праздничную квартиру, с едва сохранившейся лепниной, как следом помады на щеках.Спустя сто пятьдесят лет в ней жили двадцать человек. Это место было лучше смеха. Фонтанка, трамваи, Летний сад с его белыми проблесками, крупа Марсова поля, запах мокроватых парадных, парочка мостов и, наконец, атланты. Ты вывернут из времени, летишь на полметра от шершавой мостовой. Место свободы, далекое от райкомов. Но чудо первой свободы случилось в другом месте.Шел колесный пароход. В нем было много металлических вещей и пускали смотреть на паровую машину. Он шел по Волге к Астрахани, и по второй палубе можно было бесконечно кружить, огибая весь пароход и даже его опережая.Достигнув ангельских девяти лет я знал, что на десятом кругу мой мускул укрепится, что на тридцатом появится второе дыхание, что на семидесятом я буду похож на метательный снаряд, и этих кругов должно быть не меньше ста, чтобы я стал похож на перевитую веревку. Это было ложное убеждение, замешанное на неправильно понятой свободе выбора. Это был бунт против реальности, основанный на неверных предположениях. Это было желание достичь того, чего достичь нельзя, ибо меня заметили на круге десятом, а с круга пятьдесят второго сняли и доставили в кают-компанию на чашку чая. Это было неличностное отношение парохода ко мне, потому что круги по палубе ничего не меняли в его маршруте и целеполагании. Но это было чудо - свобода собственного бессмысленного решения. Жизнь советующего человека протекает в тех же координатах.Идет вперед и гудит наш колесный пароход.На нем - свобода.Можно нарезать круги на палубе сколько угодно, и знать, что ты свободно и громко говоришь. Можешь на сто десятом кругу стать самым крикливым и нарастить свой самый главный мускул – язык. Можешь сесть на носу и свободно махать руками. И все это - твой собственный свободный, бессмысленный выбор.Потому что пароход все равно идет себе вперед, может быть, к мели, а, может быть, кому-то наперерез, и крики эти не слышнее, чем крики чайки. (function(d, s, id) { var js, fjs = d.getElementsByTagName(s)[0]; if (d.getElementById(id)) return; js = d.createElement(s); js.id = id; js.src = "//connect.facebook.net/ru_RU/sdk.js#xfbml=1&version=v2.8"; fjs.parentNode.insertBefore(js, fjs); }(document, 'script', 'facebook-jssdk'));https://www.facebook.com/yakov.mirkin/posts/1645629205674860?pnref=story