Известный художник Василий Суриков в 1881 году написал свою знаменитую картину «Утро стрелецкой казни». Несмотря на весь пугающий реализм этого полотна, настоящая картина произошедшего, если верить воспоминаниям очевидцев, была еще ужаснее.Милосердием к тем, кого считали бунтовщиками, органы власти в России никогда не отличались. Лидеры стрельцов были казнены сразу же: в июне 1698 года у стен Новоиерусалимского монастыря повесили 56 человек. Еще 140 служивых людей избили кнутами и сослали в Сибирь, и примерно 2 тысячи «русских янычар» пополнили ряды сидельцев разных острогов и казематов. Петр I вернулся из своего европейского вояжа в августе и решил, что следственные действия по делу бунтовщиков были недостаточно тщательными. По решению молодого царя в селе Преображенском начали работу 14 (а по некоторым данным 20) пыточных приказов. Туда стали массово свозить бывших стрельцов. Вздергивали на дыбе, били плетьми, мучили раскаленным железом, ломали пальцы не только мужчинам. Допросам «с пристрастием» подверглись жены стрельцов, царевна Софья и ее прислужницы. 13 глава книги Николая Костомарова «История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» посвящена этим трагическим событиям. Многие исследователи были шокированы решением царских приспешников мучить стрелецких жен, которые не виделись со своими мужьями с момента их отправки в поход на Азов. Эти женщин никак не могли участвовать в заговоре. Как установили историки, Петр I присутствовал при допросе своей старшей сестры, но лично ли он истязал бывшую правительницу России, осталось неизвестным. Затем царевну насильно постригли в монахини и заточили в Новодевичьем монастыре, где она скончалась в 1704 году. Это было в характере царя-реформатора – лично участвовать во всех государственных делах. Разумеется, он не изобрел новых пыток, но по количеству истязаемых людей, многие из которых подвергались мучениям снова и снова (пока не признаются), подавление стрелецкого бунта не имеет себе равных в русской истории. Никогда еще подобным экзекуциям не подвергали ВСЕХ участников протеста, обычно ограничиваясь лишь главарями и зачинщиками. Особенно рьяно царские приспешники искали письмо царевны Софьи к стрельцам, которое могло послужить документальным доказательством существования заговора. Известно, что в сентябре 1698 года некий стрелец Маслов под пытками подтвердил существование этого письма, тогда лица, занимавшиеся сыском, схватили и начали пытать его родственника по фамилии Жуков. Они надеялись найти документ. Маслова 2 раза вздергивали на дыбе и дали ему 97 ударов кнутом, Жуков пережил 4 встречи с дыбой и 99 ударов. К тому же, его жгли раскаленной головней. Однако, все эти показания, данные под пытками, не подтвердились. Письма царевны Софьи у стрельцов все равно не было. Палачи-добровольцы Учитывая характер 26-летнего Петра I, никто не удивился его решению казнить стрельцов. «История России с древнейших времен» Сергея Соловьева содержит интересные сведения о том, как происходили эти трагические события. В 14 томе академического издания говорится: «30 сентября была первая казнь: стрельцов, числом 201 человек, повезли из Преображенского в телегах к Покровским воротам; в каждой телеге сидело по двое и держали в руке по зажженной свече; за телегами бежали жены, матери, дети со страшными криками». Впрочем, самые первые казни произошли в селе Преображенском. По свидетельствам очевидцев, пятерым стрельцам головы отрубил лично Петр I. Дальнейшие события выдались на редкость кровавыми. Словно бы включился страшный конвейер по лишению людей жизни. Как указал Н.И. Костомаров, с 11 по 21 октября на Красной площади каждый день происходили массовые казни. Одних стрельцов вешали, другим рубили головы, третьих колесовали: им ломали кости и оставляли медленно умирать. И все это происходило на глазах стрелецких жен и детей. Перед окнами кельи Новодевичьего монастыря, где содержалась царевна Софья, повесили в разные дни 195 человек, а в насмешку в руки трупов вложили бумаги – как будто эти несчастные пришли к сестре царя со своими челобитными (прошениями). Так Петр I недвусмысленно намекал Софье Алексеевне, что в гибели всех этих людей виновна именно она. Впрочем, многих стрельцов казнили прямо в Преображенском. Австрийский дипломат Иоганн Корб записал в своем дневнике, что 330 человек были лишены жизни 17 октября руками непрофессиональных палачей. Царь приказал боярам, думным дьякам, всем своим приближенным казнить бунтовщиков, а сам наблюдал. Никто из представителей русской знати не отказался выступить в такой необычной для себя роли. Неумелые палачи-добровольцы причиняли стрельцам неимоверные мучения: некоторые бояре просто не попадали по шее, из-за чего казнь превращалась в пытку. А.Г. Брикнер указал, что в сентябре-октябре 1698 года были лишены жизни около тысячи человек, в феврале следующего года – еще несколько сотен отправились на тот свет. Среди несчастных, подвергнутых медленной смерти через колесование, были священники Новоиерусалимского монастыря, которые отслужили молебен 18 июня, перед битвой. Их обвинили в том, что те молились за стрельцов. Поскольку палачей действительно катастрофически не хватало, Петр I предложил попробовать себя в этой роли всем желающим, а для поднятия народного энтузиазма распорядился бесплатно разливать на Красной площади водку. В пьяном угаре палачи-добровольцы рубили головы бунтовщикам в присутствии самого государя. Возможно, некоторые прохожие, пришедшие посмотреть на казнь из любопытства, и не хотели никого убивать, но боялись разгневать Петра I. Так он утвердил в народе свою абсолютную волю: бесплатная водка, непомерное насилие, безнаказанное убийство сотен людей, как оказалось, таков рецепт монаршей власти.© Русская Семерка russian7.ruПо данным Следственного комитета, в камере СИЗО-4 на улице Лебедева в Петербурге 5 февраля нашли повешенным предпринимателя Валерия Пшеничного, бывшего гендиректора и совладельца компании «НовИТ ПРО». Ему вменялось групповое мошенничество в особо крупном размере: хищение 100 миллионов рублей при исполнении гособоронзаказа для завода «Адмиралтейские верфи». Валерий Пшеничный сидел в камере с тремя соседями. Случилось так, что 5 февраля (2018г) троих сокамерников увели. Двоих — в суды, третьего — на встречу с адвокатом. Пшеничный остался один и, по словам сотрудников изолятора, воспользовался этим, чтобы покончить с собой. Говорят, у него развилась депрессия. Около 16 часов дня конвойный заводил в камеру одного из заключенных — и нашел Пшеничного в петле.В ноябре 2017 года пленум Верховного суда запретил арестовывать предпринимателей по экономическим статьям. Судья Октябрьского райсуда Елена Сергеева, санкционируя арест Пшеничного, сослалась на то, что он не бизнесмен, а исполнитель гособоронзаказа.«НовИТ ПРО» специализируется на конструкторской документации и других разработках по заказу Минобороны. По версии следствия, еще в 2012 году компания захотела принять участие в работах над проектом 636.3 — подводной лодкой «Варшавянка». Головной подрядчик Минобороны по этому заказу — петербургский завод «Адмиралтейские верфи», исполнитель работ — 51-й Центральный конструкторско-технологический институт судоремонта (51 ЦКТИС). Пшеничному было известно, что проект предполагает разработку трехмерной компьютерной модели судна, она нужна для постпродажного обслуживания и ремонта. А такие модели — как раз конек «НовИТ ПРО». И в декабре 2015 года 51 ЦКТИС заключил с «НовИТ Про» договор на 967,6 миллиона рублей. Цену, выросшую втрое, следствие называет «экономически, технологически и иным образом необоснованной» (экспертизы на этот счет, впрочем, следствие не проводило).Контракт на «разработку трехмерной модели корпуса, общесудовых систем и оборудования заказа проекта 636 и создание структурной связи между трехмерной моделью и ремонтной документацией» можно найти на сайте госзакупок. Среди сопутствующих документов есть протокол согласования цены между заказчиком и исполнителем. В нем проставлена сумма: 967,6 миллиона рублей. 24 декабря 2015 года протокол подписали обе стороны — генеральный директор и главный экономист 51 ЦКТИС, через 4 дня — глава «НовИТ ПРО» Петров и главбух Сергеева. В 2016 году УФАС по Санкт-Петербургу проводило проверки в рамках «контроля в сфере государственного оборонного заказа». Проверяли и участников этой сделки: 51 ЦКТИС и «НовИТ ПРО». На сайте ведомства сказано, что «фактов необоснованного завышения цен… в 2016-м, как и 2015 году, установлено не было». По данным «Новой», итоговый акт УФАС был изъят следствием во время обыска в офисе компании 16 января.Фигурант дела о хищениях у Минобороны при строительстве подводной лодки на «Адмиралтейских верфях» Валерий Пшеничный умер не от неоказания медицинской помощи. Он не наложил на себя руки. Его не мучили условиями содержания, как это практикуют с другими заключенными. Его просто запытали, а потом убили. И даже не старались скрыть следы. Специалисты бюро судебно-медицинской экспертизы (Санкт-Петербургское ГБУЗ БСМЭ) сделали однозначный вывод, исключив версию о суициде.Валерий Пшеничный делил камеру с еще тремя заключенными. Примерно в 14 часов 5 февраля двоих увели на следственные действия, третьего — на встречу с адвокатом. По данным видеонаблюдения, через 15 минут из камеры вывели Пшеничного. Здания СИЗО он не покидал. Сколько точно времени он отсутствовал, где находился, в каком состоянии и с кем вернулся в камеру — неизвестно. Но в пятом часу конвойный привел его соседа и обнаружил заключенного повешенным. Рядом валялся оторванный шнур от кипятильника и раскуроченный кроссовок одного из сокамерников. Сотрудники изолятора объяснили все это так: заключенный пытался вскрыть вены супинатором от кроссовка, но не смог, оторвал кабель и хотел убить себя током, а потом вытащил шнурок из капюшона толстовки и повесился. Шнурок от капюшона был длиной 40 сантиметров. Повеситься на таком невозможно. И все, кто знал Пшеничного, в один голос утверждают: последнее, что мог сделать этот сильный и жизнелюбивый человек, — сдаться и покончить с собой.Судебные медики установили, что перед смертью Пшеничного насиловали. Метки от электротравмы, нанесенной тем самым шнуром от кипятильника, обнаружены у него во рту. На теле — резаные и колотые раны. Сломан позвоночник. Проще говоря, его пытали. Причиной смерти эксперты называют тупую травму шеи и асфиксию. Версия такова: Пшеничного задушили 40-сантиметровым шнурком от его же капюшона. Анализ показал, что насиловали не сами сотрудники СИЗО. Вероятнее всего, кого-то запустили со стороны «поработать» с Пшеничным. Перед гибелью он успел передать жене записки, в которых трижды просил: «Никому ничего не плати». Русский Илон Маск Работа, на которую Пшеничный, по мнению следствия, завысил цену, была абсолютно уникальна. Такого не делал еще никто в мире. В перспективе это могло дать новые возможности не только для судостроения, но, скажем, для нефтяных и газовых компаний. Фирма «НовИТ ПРО» вела переговоры с «Газпромом» и «Роснефтью» на аналогичные разработки. Друзья называли Пшеничного русским Илоном Маском. «Когда-то он приехал в Ленинград поступать в институт с маленьким чемоданчиком, — продолжает Наталья Пшеничная. — У него ничего не было. Ему в жизни никто не помогал, он всего добивался сам». Студент с маленьким чемоданчиком со временем стал владельцем крупной IT-компании. Она занимает два этажа в здании на углу набережной Мойки и Дворцовой площади и много лет выполняет гособоронзаказы. Одной из головокружительных идей Пшеничного был тот самый трехмерный информационный макет подводной лодки. Он задумал это еще в 2011 году, побывав на Военно-морском салоне. Компания «НовИТ ПРО» уже выполняла заказы Минобороны на модели отдельных узлов и механизмов кораблей. Но виртуальный макет всей лодки — такого не делал никто. К каждому элементу компьютерной модели привязана техническая информация, технологи на месте дислокации лодки могут получить доступ к ремонтной документации и к чертежам. Но патентовать Пшеничный собирался не это. Контракт был заключен в 2015 году. Но потом Пшеничный пошел в своих идеях еще дальше: а что, если сделать так, чтобы лодку и ремонтировать можно было дистанционно? Ведь никто не знает, на каком удалении от завода-строителя ей потребуется обслуживание, а специалисты, способные заняться этим, есть только в Петербурге — на «Адмиралтейских верфях». Так возникла идея мобильных центров.Мобильный дата-центр для «Варшавянки» — это помещение размером с два сложенных вместе железнодорожных контейнера. Его можно быстро доставить к любому месту дислокации лодки. Технолог ближайшего завода заходит туда — и оказывается как бы внутри субмарины. Он может «разрезать» ее в любом месте, заглянуть в каждый узел, в режиме реального времени связаться со специалистами «Адмиралтейских верфей», которые видят ту же, что и он, картинку в стационарном центре в Петербурге. На цену контракта эта идея не повлияла, ее Пшеничный решил реализовать, вписываясь в утвержденную сумму. Ему было интересно. Пшеничный планировал запатентовать идею мобильных центров. Но не успел: 16 января в компанию и к нему домой пришли с обыском, его арестовали. Через три недели убили. Вся документация, в том числе необходимая для патента, была изъята и приобщена к делу, сейчас она у следователей.В то время петербургский завод «Адмиралтейские верфи» и его подрядчик 51-й Центральный конструкторско-технологический институт судоремонта (51 ЦКТИС) работали над подводной лодкой проекта 636.3 («Варшавянка»). Идея Пшеничного пришлась кстати, его компании и решили поручить создание 3D-модели лодки. Разработка была уникальной. Это и стало для Пшеничного роковым обстоятельством. Следствие трактует это так: злоумышленники знали «об отсутствии нормативно-правовых актов, определяющих нормативы и стандарты работ по трехмерному моделированию вооружения и военной техники, их трудоемкость и ценообразование». Они были осведомлены об «отсутствии рыночного регулирования цен в сфере трехмерного моделирования вооружения и военной техники». Поэтому использовали возможность «произвольного определения затрат и трудоемкости работ, обуславливая их уникальностью и сложностью». На нормальном русском языке это означает: такого еще никто не делал, поэтому готовых стандартов не существует.Сергей Савельев знает, как могли подделать «доказательства» в деле о гибели бизнесмена Пшеничного. Он сам вынужден был делать это в саратовской колонииВечером 18 октября (2021г) Сергей Савельев, бывший российский зек, а теперь без пяти минут политбеженец, вышел из центра депортации в Париже. Снаружи журналисты трое суток ждали «русского Сноудена», который сумел вывезти из России винчестер с архивом ФСИН на два терабайта. «Новой» Сергей рассказал: в его обязанности входил не просто просмотр видео с пытками зеков и не только отписки в ответ на жалобы. Он должен был стряпать «доказательства» в тех случаях, когда отписок было недостаточно. Кроме армии журналистов, у депорт-центра Сергея Савельева встречал основатель проекта Gulagu.net Владимир Осечкин, который переписывался с системой ФСИН, не подозревая, что на многие запросы и жалобы на нее в ФСБ и СК ему под разными именами отвечает айтишник из саратовской Областной туберкулезной больницы № 1 (ОТБ-1). Вместе с Осечкиным приехал адвокат. Третьим встречавшим был Денис Пшеничный, сын предпринимателя, которого пытали и убили в питерском СИЗО. Напомним, житель Беларуси Сергей Савельев был осужден в России за перевозку и сбыт наркотиков. В колонии под Саратовом начальство привлекло его к работе в качестве секретаря и системного администратора, и почти весь срок Савельев провел в тюремной туберкулезной больнице, числясь ее пациентом. Он отвечал за локальную сеть и видеокамеры на зоне, вел документацию, выдавал видеорегистраторы сотрудникам, а заодно и одним зекам (активу) для записи издевательств над другими. Перед освобождением Савельев скопировал все, что сумел, на внешний диск, вывез из колонии, а потом уехал вместе с диском во Францию, где попросил политического убежища. Кроме Осечкина, ему помогает Денис Пшеничный, после гибели отца он подключился к проекту Gulagu.net. Отец Дениса, предприниматель Валерий Пшеничный, в феврале 2018 года был найден повешенным в камере питерского СИЗО-4. Оказался он там по обвинению в растрате денег по гособоронзаказу, который выполняла его компания. Незадолго до гибели он послал супруге записку со словами: «Никому ничего не плати». Несмотря на телесные повреждения, о которых судебные медики в один голос говорят, что человек не мог нанести их себе сам, ФСИН настаивает: Пшеничный в камере впал в депрессию и покончил с собой. Следствие называет главным доказательством в пользу версии о суициде видеозапись, которая велась регистратором в коридоре СИЗО-4: из нее якобы следует, что заключенный был в камере один, посторонние туда не заходили, то есть пытать и убить его было некому. Экспертиза, проведенная по заказу следствия специалистами ФСБ, установила, что на видео будто бы нет признаков монтажа или редактирования. По словам Сергея Савельева, одной из его обязанностей во время работы на зоне было как раз то, чтобы на перемонтированном и отредактированном видео не оставалось признаков монтажа или редактирования. По просьбе Дениса Пшеничного он посмотрел несколько фрагментов видео из СИЗО-4. А потом мы поговорили с ним и о том опыте, который позволяет вчерашнему заключенному выступить в роли эксперта. — Сергей, я понимаю, что вы всего вторые сутки как вышли из депорт-центра и у вас пока совсем другие проблемы, но все-таки: что вы увидели на записях, которые показал вам Денис? — На одном фрагменте видно, что кадр обрезан сверху. Вот я прямо сейчас внимательно смотрю на эту съемку: выглядит так, будто в левом верхнем углу раньше был тайм-код. На всех видео с камер наблюдения в системе обязательно должен быть тайм-код. На этих видео его нет нигде, но вот на одном кадре я вижу, что он обрезан неаккуратно, как будто те, кто это делал, торопились. — Исходя из ваших знаний о системе, как вы думаете, что происходило в СИЗО-4, когда выплыли результаты судмедэкспертизы, показавшие, что Пшеничный вряд ли покончил с собой? (Когда «Новая» рассказала о гибели предпринимателя Валерия Пшеничного в питерском СИЗО-4, ФСИН принялась публично доказывать: это — суицид. Объяснение тюремного начальства свелось к тому, что Пшеничный зашел в камеру после прогулки, порядка двух часов оставался один, потом его нашли повесившимся. Прежде чем сунуть голову в петлю, он нанес себе десятки колото-резаных ран, бил себя током, сам себя изнасиловал и сломал себе позвоночник. Мы не хотели подробно рассказывать, как умирал этот сильный, веселый и талантливый человек. Не хотели лишний раз мучить его супругу и детей. Но вынуждены сделать это с их разрешения. А заодно рассказать, как «русский Илон Маск» оказался за решеткой.)— Я думаю, что в СИЗО сразу начали заметать следы. Это обычное дело — больше всех боятся оказаться в тюрьме сами тюремщики. Но они, скорей всего, и тут были уверены, что им, как всегда, все сойдет с рук. Я знал подобные ситуации. Когда у нас осужденный А. был найден повешенным, это списали как суицид. Хотя он весь был избит, у него все тело было в побоях. — А как скрыли, что тело все в побоях? — Это ведь делается не одним сотрудником и не двумя. Это делают все сразу. В это вовлечены и медицинские работники, и надзирающие органы, и Следственный комитет, который обязательно приезжает на место для осмотра. Они все друг с другом в сговоре, они иначе не смогут работать. Человека с явными следами насилия находят повешенным в камере. После этого его осматривает медик и делает вывод, что это суицид. Потом приезжает Следственный комитет и делает вывод, что суицид. — Вам тоже давали в таких случаях какие-то указания? Вы ведь отвечали не только за видеорегистраторы, которые выдавали активу для пыток, но и за регулярные записи? — Мне просто говорили, какой должен быть результат. В каких-то случаях надо было записи просто удалить. Но видеозапись-то ведется не везде. Она есть в коридорах, например, но ее нет в камерах, не во всех палатах она есть. В каких-то случаях записи надо было исправить или смонтировать. Например, один заключенный был подвергнут избиению, у него были гематомы на голове, на груди. И они были свежие. Его адвокат написал жалобу. И мы нашли видео, когда он лежал в палате, где запись была. Ночью он вставал в туалет и упал. Это было давно, все его травмы от того падения уже давно прошли. Но запись сохранилась. Пришлось отрезать тайм-код и переделать дату создания файла. Это нетрудно. И потом надо было выдать ответ на жалобу, что никто осужденного не избивал, это он упал. — И это все проглотили? — Конечно. Кажется, я даже ответ на жалобу сам тогда писал. — Как получилось, что заключенного вообще допустили к такой работе? Как вас к ней привлекли? — Это было в 2016 году. Ко мне просто пришли и предложили работу. Сказали, что требуется секретарь и сисадмин — человек с навыками владения компьютером. В обязанности человека, который работал на этом месте, входили печать документов, обеспечение видеозаписи, включение и выключение камер, выдача и прием видеорегистраторов. И я должен был в обязательном порядке просматривать записи. За то время, что я там работал, я увидел уже столько всего… Меня мало чем можно удивить. — А сотрудники вашего учреждения как воспринимали записи с пытками? — Да никак. Как рутину. Это там происходит на постоянной основе. Они воспринимают это как что-то неприятное, но как непременную обязанность. Они же не делают это просто потому, что кому-то нравится издеваться. Это делается по указанию руководства. — Всегда по указанию руководства? — Конечно. Без контроля начальства такие вещи не проводятся. Это же делают сами осужденные, актив. А без указания руководства ни один осужденный не получил бы в руки видеорегистратор, чтобы снимать вот эти действия. — Им выдавали регистраторы целенаправленно, чтобы они не только пытали, но и снимали это на видео? — Да. — Зачем? Какая была цель у руководства? Просто помучить? — Нет, цели могут быть самые разные. Наказать. Воспитать. Выбить признание. Выбить показания на другого человека. Вымогательство. И вообще — с целью дальнейшего шантажа. Чтобы дальше использовать эти записи для шантажа. — Их поэтому хранили? — Да. Еще записывали, чтобы отчитаться за выполненную работу: мероприятие проведено, вот файл. — А вы как отреагировали, когда первый раз увидели такие записи? — Я целыми днями смотрел записи. Или вы спрашиваете про такие страшные? Это происходило не каждый день. Когда первый раз увидел — ну, что это… Шок. — Записи, сделанные активом, вы должны были в какой-то момент стирать? — Да, но я не стирал. Я их хранил, прятал. И так на протяжении примерно двух лет. — У вас была возможность закинуть их куда-то в облако? — Какое облако?! У нас не было интернета. Я просто их прятал как умел. Я понимал, что это риск, но я был осторожен. В какой-то момент, примерно после года, я решил, что попробую передать это Владимиру Осечкину. Я заочно его уже знал. Он многократно писал запросы и жалобы от своего Gulagu.net в СК и ФСБ, но оттуда это все спускалось во ФСИН и попадало в итоге ко мне, потому что отписки в ответ на жалобы тоже входили в мои обязанности. И мне приходилось ему отвечать от имени руководства. Я должен был ответы подписывать от имени начальства и ставить печать. На диске, который я вывез, хранятся подписи всех начальников, которые там должны отвечать на сообщения и жалобы. Я просто отвечал, потом брал нужную подпись и копировал в нужное место. Дня три назад мы наконец впервые встретились с Владимиром Сергеевичем (Осечкиным. — И. Т.) лично, они с Денисом приходили ко мне в депорт-центр, и мы смеялись: мол, ответы были от разных начальников, а все одинаковые. То есть мы давно с ним переписывались, только он этого не знал. — Зачем вам дали подписи начальников и копии печатей? — Так это понятно: для упрощения и ускорения работы. Чтобы не бегать каждый раз за подписью. На моем диске, кстати, есть подписи не только начальников, но и любого сотрудника. Зачем ходить по учреждению, по отделам, собирать подписи? А есть ведь документы, где нужно несколько подписей. Проще поставить их самому. Я же занимался там вообще всем документооборотом. — Они не боялись, что вы от их имени что-нибудь не то «подпишете»? Характеристику себе сварганите или еще какой документ? — Да никаких особых документов себе там не сделаешь. Никаких, которые могли бы дать какие-то привилегии. У меня и так как у секретаря были привилегии, меня никто не трогал, я мог даже свободно передвигаться по зоне. — Вам было страшно? — Всегда. На протяжении всего времени. Каждый день. — Как часто и в каких случаях вам приходилось редактировать видео? И как вам ставили задачу, если нужно было это сделать? — Таких случаев было несколько, но подробностей я уже не помню. Просто когда приходила какая-то жалоба, я должен был сам понять, что и как сделать. Но когда и какой результат — этого я не решал сам, это только по указанию руководства. Они мне говорили: вот эта запись должна быть сделана не тогда-то, а тогда-то. Дальше самое простое — убрать отметку со временем и датой на записи видеорегистратора. Стереть вообще признаки того, что запись сделана видеорегистратором. Убираешь дату и время — и все, запись как запись, может, это кто-то телефоном снял, непонятно. Важно, что это уже не служебная запись. У меня был целый набор нужных программ. Почему у меня вообще оказался этот винчестер на два терабайта, который я потом вывез: как системный администратор я ходил от компьютера к компьютеру. У кого-то проблема с «Вордом» — я должен подойти, переустановить, крякнуть пиратский софт и так далее. И я ходил с этим винчестером, что-то с него скидывал на компьютеры, что-то с компьютеров на него, когда уже стал понимать, что какие-то документы представляют какую-то ценность. Для последующего выноса и публикации. — Начальство когда-нибудь просило вас заретушировать на видео лица тех, кто пытал? — Нет, такое им в голову не приходило. Это же вроде как нельзя вынести из тюрьмы, это же государственная тайна, вынести — это госизмена. Они уверены, что тюрьмы это не покинет. — Они не понимали, что заключенный на таком месте может быть для них опасен? — Вы поймите, что в норме все обязанности, которые я исполнял, должен исполнять сотрудник: вырезать какие-то видео, отвечать на жалобы. Смотрит — ага, пришла жалоба, видео надо удалить. Какие-то пытки — ага, удалил с регистратора. Здесь почистил год, скинул на флешку, флешка уехала на соседнюю зону для тамошнего руководства. И так далее. Но начальство же ворует. И они решили своровать еще и на зарплате сотрудника, который должен быть сисадмином и секретарем. А осужденный работает бесплатно, только за какие-то привилегии. До меня там тоже работал осужденный. — Так они, выходит, теперь пострадали за жадность? — И за лень. — А проверки у вас там какие-то бывали? — Постоянно. Общественные наблюдательные комиссии, прокуратура по надзору — все постоянно приезжали. — И что они находили? — Ни-че-го. Но однажды всю нашу часть подняли среди ночи, а меня отправили к компьютеру печатать бланки. Примчалась среди ночи целая огромная коллегия, наверное, полтора десятка сотрудников разных ведомств, в том числе из прокуратуры, из управления, из Москвы приехали — из ФСИН. То есть даже Москва так всколыхнулась, что прямо ночью отправили комиссию. Осужденных подняли с постелей, и те полночи стояли в очереди, чтобы дать объяснения. Это был просто какой-то цирк в огне. От меня тогда ничего особенного не потребовали, я только распечатывал бланки с объяснениями осужденных. Я вообще не знал тогда, в чем дело. Только потом узнал, что выплыло какое-то видео на Gulagu.net, была какая-то жалоба. Вот тогда я и решил, что обязательно свяжусь с Осечкиным. — Много еще такого видео, как уже опубликовано, на вашем винчестере? — Я не знаю. Понимаете, это же не то что сплошные видео с пытками. Там какие-то построения, записи из коридоров, весь документооборот, личные карточки сотрудников, те же подписи и штампы. Финансовая документация, программы закупок, акты об освоении средств, акты о внедрении… — Что-что? То есть там данные какой-то агентуры? — Нет, это у оперативного отдела, а я работал в отделе безопасности. Это конкурирующие отделы, они там не очень дружат. — При освобождении вас ведь обыскивали. Как вы вынесли этот винчестер? Если нельзя — не рассказывайте. — Ну почему нельзя… При освобождении меня обыскивали четыре раза. Но я уже хорошо знал, как работает вся эта система досмотров, система освобождения. У меня, как я уже говорил, были привилегии при передвижении по всей территории, и накануне освобождения я заранее спрятал винчестер перед выходом. Когда меня досмотрели четыре раза, я знал, что пятого досмотра не будет. Взял свою «закладку» с винчестером и вышел. — Вы понимали, что будете делать дальше? — Да, у меня был план. Я связался с Gulagu.net и начал отправлять туда файлы. Отправлял анонимно, под разными левыми никами, не афишируя ни свое имя, ни вообще кто я. Я понимал, что если захотят, то меня найдут очень быстро. Поэтому посылал сначала видео, снятое на других зонах, в других регионах. Их я скачал по локальной сети. Я боялся, что если будут опубликованы видео из Саратова, то сразу поймут, кто их скинул. И меня ведь действительно как-то вычислили. Я не знаю как, взломали скайп, почту или еще как-то, но мне потом говорили, что они знают всю мою переписку, все обо мне знают. — Подождите. Кто это — они? Когда? Как вы вообще узнали, что вас вычислили? — Они мне сами сказали. После освобождения я поехал домой, в Минск. Вот примерно тогда я впервые скинул записи Gulagu.net для публикации. Потом прошло больше полугода, я свободно ездил. Потом меня позвали друзья, и 24 сентября я летел к ним с пересадкой в Петербурге, в Пулково. При регистрации на следующий рейс ко мне подошли двое полицейских и один дядя в штатском. Потом еще двое в штатском. И еще несколько. В общей сложности их оказалось около десятка. Никто, естественно, не представился, не показал удостоверение. Меня просто отвели в какой-то служебный кабинет и несколько часов допрашивали. И сразу же сказали: мы знаем, что это ты отправляешь видеофайлы, почту твою мы взломали, переписку твою читали, телефон твой слушаем. И начали угрожать, что сейчас меня посадят в тюрьму за разглашение государственной тайны, а через годик я там «повешусь». — А «государственная тайна» — это пытки в колониях? — Да, для них это тайна. Ну, какое государство, такие у него и тайны. — Почему эти люди вас отпустили? — Они хотели, чтобы я дал им показания на Владимира Осечкина, какие-нибудь дискредитирующие его и его правозащитную деятельность. Я знал, что он за границей, что вряд ли ему наврежу. Поэтому сказал все, что они хотели, подписал обязательство о явке. Моей главной задачей было убедить их, что я готов сотрудничать, что я на все согласен, только бы меня отпустили. Если бы я летел за границу, меня бы не выпустили, но у меня дальше был рейс внутри страны. Но вот тогда, 24 сентября, я понял, что из России надо уезжать. — А как? Вы же понимали, что не дадут? — Да, поэтому я пересекал границу России на автомобиле, чтобы не покупать билеты, чтобы никакой регистрации. Просто заплатил водителю и вернулся в Беларусь. Оттуда полетел в Турцию, а дальше все было понятно. Я связался с Владимиром Осечкиным, мы все проговорили, все возможные опасности. Потом подключился и Денис Пшеничный, они с Владимиром помогали мне на всем пути следования, поддерживали на каждом шагу. Когда я уже был в депорт-центре, они пришли ко мне вместе с адвокатом, и мы впервые познакомились очно. — Зная систему, зная теперь Дениса, вы понимаете, что случилось с его отцом? — Примерно понимаю. Но причины тут, как я уже сказал, могли быть самые разные. — А были за те годы, что вы занимались этой работой, какие-то случаи, когда жалобе был дан ход, когда издевательства над заключенным как-то расследовались? — Время от времени жалобы принимались, по ним даже проводились какие-то проверки. Но я не помню случая, чтобы кто-то в итоге был наказан. Всё, на что жаловались, в итоге не находило подтверждения и отправлялось в стол. Я же сам и писал такие ответы: не нашло подтверждения, не подтвердилось — подпись начальника, печать. — Вам дают убежище во Франции? — Это занимает год. Сейчас у меня есть восемь дней для оформления процедуры, нужно, грубо говоря, сдать свое «досье». Потом мне назначат собеседование в префектуре, после этого могут предоставить какую-то помощь. Дальше уже нужно будет ждать решения. — Вы знаете, что вас называют новым Сноуденом и вообще предателем родины? — А какой родины?